Вольф Мессинг — великий маг о встречах со Сталиным, Берия, Горбачевым и другими известными людьми. Часть 3.
Мессинг встречался с САМИМ… со Сталиным. В первый раз сразу узнал вождя и повел себя, как ребенок. Наивно сказал: «Здравствуйте. А я вас на руках носил… » САМ очень удивился, спросил: «Как это на руках?»
Мессинг с гордостью рассказывал журналисту «КП», что первым, кто почувствовал его великий дар, был еврейский писатель Шолом-Алейхем (1859 — 1916).
— Он был проездом в нашем местечке Гора-Кальвария. И меня, девятилетнего, привели к нему. Мол, этот еврейский мальчик учится успешнее других. Помню, как он ласково потрепал меня по щеке и сказал, что меня ожидает великое будущее, что я в свое время познакомлюсь с королями, принцами, с великими учеными, писателями и руководителями крупнейших государств мира. Так оно впоследствии и случилось. Если я начну перечислять тех, с кем мне пришлось общаться, понадобится много времени.
— А кто из них произвел на вас самое сильное впечатление?
Он мне равнодушно отвечал:
— Да никто!
— Даже Сталин?
— Это был хороший гипнотизер, как, впрочем, и Гитлер.
— А Эйнштейн?
— Ну у этого было много книг. Они были повсюду, и их, как помню, ходил и листал Зигмунд Фрейд. Оба были знаменитыми, но кто больше, не знаю. Наверное, Фрейд, строгий и скучный господин. Эйнштейн был попроще, домашний человек… Мысленные приказы мне делал Фрейд, я их все выполнил.
— Какие конкретно приказы?
— Пустяковые. Например, я должен был взять на туалетном столике пинцет, подойти к Эйнштейну и выщипнуть из его усов три волосинки.
— Вы книги Фрейда читали?
— Листал некоторые. Например, книга о психологии толпы мне показалась любопытной. А вообще у меня не было особой нужды изучать тот же психоанализ по работам Фрейда. Я ведь с ним много общался лично. Он меня научил самовнушению и сосредоточению. Я ему за это весьма благодарен.
— И все же кого из великих людей вы цените больше других?
— Наверное, Нострадамуса, Калиостро… Они умели не меньше моего. Особенно Нострадамус… Великий пророк был! Его предсказания охватывают период с 1555 по 3797 год, многие уже сбылись. Вот, например, он сказал, что в октябре вспыхнет самая великая и грозная революция. Все погрузится в великую мглу, и прольется большая кровь. Будет опустошение и безнравственность, которые продлятся 73 года и семь месяцев… А затем будут восстановлены поруганные святыни и старые религиозные писания, так долго терзаемые.
Берия мысленно попросил Мессинга снять с него сапоги.
Помнится, я несколько растерянно спросил у Вольфа Григорьевича:
— Как понимать это предсказание? Оно такое туманное, и непонятно, к какому веку или тысячелетию его следует отнести.
Мессинг пожевал своими мягкими чувственными губами и ответил, что Нострадамус сознательно не привязывал свои предсказания к известным только ему датам, так как это дело чрезвычайно опасное и многим не понравилось бы.
Ходит легенда, как Мессинга привели в НКВД по приказанию самого Лаврентия Павловича Берия. Ясновидец не дрогнул, когда заходил в знаменитое здание на площади Дзержинского, только сказал сопровождавшим его чекистам:
— Как я счастлив, что вхожу в двери самого высокого здания в Москве!
— Вольф Григорьевич, в Москве есть более высокие здания, — сказали ему.
— Возможно, и есть, но только из этого здания видны Сибирь и Колыма. Значит, оно выше других, — возразил чекистам ясновидец.
Берия решил самолично проверить способности Мессинга читать чужие мысли и согласился стать индуктором. Он мысленно приказал ясновидящему снять с него сапоги. Вольф Григорьевич это сделал с потемневшим от унижения лицом — снял сапоги. Но Берия все равно не успокоился и как бы в шутку сказал:
— Товарищ Мессинг, а сможете ли вы выйти отсюда, если я не подпишу вам пропуск?
— Смогу и без этой бумажки. Возьмите ее себе на память.
— Подождите, товарищ Мессинг, а если я предупрежу охрану?
— Это ваше дело!
Берия с улыбкой набрал телефон начальника охраны и отдал команду:
— Мессинга без отмеченного пропуска не выпускать! Предупредите об этом все посты!
Вольф Григорьевич не спеша пошел из кабинета, спустился с третьего этажа, а еще через несколько минут был у подножия памятника Феликсу Дзержинскому и оттуда помахал Берия рукой.
Так ли это было, никто не знает. И сам Мессинг молчал, только улыбался в ответ на мои расспросы. А позже я прочитал в его воспоминаниях, что он действительно был в гостях у одного большого советского чиновника (какого, он не пишет):
«Мне не составило большого труда внушить им (т. е. часовым), что я очень большой начальник, которого они хорошо знают и по долгу службы должны пропустить без пропуска ».
Встречи со Сталиным
Один довольно известный писатель рассказывал нам в отделе науки шепотом и часто оглядываясь:
— Мессинг встречался с САМИМ… со Сталиным. В первый раз сразу узнал вождя и повел себя, как ребенок. Наивно сказал: «Здравствуйте. А я вас на руках носил… » САМ очень удивился, спросил: «Как это на руках?» «На демонстрации», — отвечал Мессинг. А Сталин ему: «Вы, Мессинг, очень хитрый человек!»
Мессинг не остался в долгу и, по словам писателя, тут же якобы сказал так: «Что я по сравнению с вами, товарищ Сталин? Вот вы — действительно хитрец!»
Позже произошла еще одна встреча со Сталиным.
— Однажды во время психологических опытов меня арестовали, — вспоминал Мессинг. — Прямо на сцену поднялись два чекиста, извинились перед залом и увели меня.
— Вы испугались? — спросил я.
— Нет, потому что знал, они не желают мне зла. Я всегда чувствовал, что исходит от людей — тепло или холод, зло или добро. Да и мысли их мне были понятны. Они выполняли чей-то приказ, посадили меня в автомобиль и повезли. Я сказал, что в гостинице у меня не уплачено. Чекисты смеются, мол, это вас не касается, а ваши вещи мы забрали. Мы ехали долго, а куда — я не знал. Где-то ночевали, потом меня снова везли и, наконец, привезли, оставили одного в комнате с моим убогим чемоданчиком. А потом ко мне пришел Сталин.
— О чем вы с ним говорили?
— О разном. О том, какое положение в Польше, о моих встречах с Пилсудским… Я всего уже не помню.
— Сталин был вашим индуктором?
— Нет, но думаю, что по его заданию меня проверяли. То просили пройти без пропуска в одно важное учреждение, то получить по чистому листу деньги в Госбанке… А вот однажды, — Мессинг оживился, — мы ехали по шоссе, и мои спутники вдруг говорят: «Вольф Григорьевич, вон впереди идет машина. Вы можете послать мысленный приказ шоферу, чтобы он остановился около столба?» Отвечаю, что могу, и начинаю действовать. У меня все получилось. Шофер встречной машины несколько минут ходил около столба, заглядывал в мотор, бил ногой по шинам… В общем, он поехал лишь тогда, когда я его отпустил.
— Вас, Вольф Григорьевич, наверное, чекисты считали опасным человеком?
— Да, — отвечал он не без самодовольства. — Так они считали, но не так все было на самом деле. И когда они в этом окончательно убедились, меня оставили в покое, позволили беспрепятственно выступать, где я хочу.
В неизвестном партийном секретаре Горбачеве маг увидел будущего руководителя страны.
«Горбачев — это царь!»
Этот случай произошел в первый приезд Мессинга в Ставрополь на гастроли. Дело было так. Мы шли с ним по центральной улице города, по проспекту Карла Маркса, вниз, к гостинице, говорили о разных пустяках. А когда поравнялись с горкомом партии, то оттуда вышел человек, которого я всегда любил и уважал, Михаил Сергеевич Горбачев, тогда малоизвестный провинциальный партийный работник. Мы остановились, заговорили, как это было десятки раз до этого и после этого дня. Уставший Мессинг деликатно отошел в сторону, чтобы не мешать нашему разговору.
— А кто это с тобой? — между прочим спросил Горбачев.
Я ответил, мол, это знаменитый на весь мир Мессинг. Михаил Сергеевич оживился, мне показалось, что он знает о психологических опытах Мессинга.
— Вон какой гость в нашем городе, — уважительно сказал Горбачев. — Будет время, заходите.
— Ладно, Михаил Сергеевич, буду иметь в виду. А за приглашение спасибо!
На том мы и расстались с Горбачевым. Он пошел по проспекту вверх, а мы с Мессингом — вниз. Он шел молча и о чем-то сосредоточенно думал. Я сказал, что разговаривал с первым секретарем Ставропольского горкома партии и что он приглашает нас зайти к нему. Мессинг молчал, продолжая сосредоточенно думать о своем.
— Неудобно, Вольф Григорьевич, он хозяин города, надо зайти!
Мессинг по-прежнему никак не реагировал на мои слова. Он словно не слышал меня.
Потом мы пообедали в ресторане «Ставрополь» и поднялись к нему в номер. Здесь я снова сказал Вольфу Григорьевичу, что ему следовало бы пойти со мной к Горбачеву, и опять выдвинул свой, как мне казалось, неотразимый аргумент:
— Он ведь хозяин города!
Реакция Мессинга на это была странной. Он вдруг весь напружинился и тихо, с каким-то вызовом спросил:
— А что у него на голове?
Я ничего не понял и пожал плечами.
— Ты видел, что у него на голове?
Я ответил, уже окончательно расстроенный, что ничего не заметил. И тогда Мессинг, пристально глядя на меня, заговорил сбивчиво и торопливо:
— Если бы… Хозяин города… Царь. Видел метку?.. Это царь! — последние слова он буквально прокричал.
Лишь услышав про метку, я все понял. Мессинг умудрился заметить то, что тогда у Горбачева было малозаметным — родимое пятно. И оно его необъяснимо поразило.
Мессинг так и не пошел на прием к Горбачеву. Но я с того дня поверил в звезду Михаила Горбачева и, основываясь на предсказании Вольфа Григорьевича, часто говорил, что моему земляку суждены невиданная карьера, необычайный взлет к высшим постам в нашем государстве.
Вольф Григорьевич не стал свидетелем того, в чем не ошибся. Он умер в то время, когда Горбачев был первым секретарем Ставропольского крайкома КПСС.
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
«Не завидуйте мне!»
Только к концу жизни я понял, каким одиноким и трагическим человеком был Вольф Мессинг, как ему было тяжело жить. И не случайно его воспоминания заканчиваются такими грустными словами:
«Очень часто я ловлю мысли других людей, завидующих мне: «Вот бы мне такие способности… », «Я бы… » А мне хочется сказать этим людям:
— Не завидуйте! Чему завидовать? Свойство телепата позволяет мне иной раз услышать о себе такое, что, как говорится, уши вянут. Увы! Так много рождается у людей мыслей, которые совсем ни к чему слышать другим и которые обычно не высказываются вслух… Приятно ли слышать о себе бесцеремонные, грубые, лукавые мнения?
Так, может быть, способность гипнотического воздействия — завидная вещь? О нет! И в доказательство этому могу сослаться на тот факт, что я и сам к этой способности прибегаю крайне редко. Считанное количество раз в моей жизни.
Ну, наверное, самое завидное — умение видеть будущее?
Да тоже нет! Кстати, я никогда не сообщаю людям, что они должны скоро умереть. Стараюсь не сообщать и другие печальные вести. Зачем? Пусть лучше они не ожидают бед и несчастий. Пусть будут счастливы.
Нет, ни одна из этих способностей не дает никаких особенных преимуществ. Если, конечно, их обладатель честный человек и не собирается использовать свое умение в целях личной наживы, обмана, преступлений… Но и в этом случае он не достигнет успеха. Он будет в конце концов обнаружен и, попросту говоря, наказан… Обязательно!»
Комментарии.
Примечание. Комментарий будет виден после модерации.
Опрос
Чьи предсказания, по Вашему мнению, более точно сбылись?
